Семь часов монолога Леонида Трахтенберга, легендарного спортивного журналиста, способны заполнить полосы газетного номера целиком. Но кое-что приберегли для будущих мемуаров Леонида Федоровича. Однажды они наверняка появятся.

КАВАЗАШВИЛИ

В 1969-м Кавазашвили перешел из "Торпедо" в "Спартак" и выдал блестящий сезон. Фактически сделал его чемпионом.

Пять дней я провел рядом с Анзором – и в журнале "Юность" опубликовали монолог. Так и назывался – "Пять дней из жизни вратаря". Напечататься в этом журнале – нечто! Главным редактором был Борис Полевой, автор "Повести о настоящем человеке". В "Юности" печатались Евтушенко, Аксенов, Вознесенский, Ахмадулина. И – я, мальчишка. Представляете ощущения?

Вместили пять дней и матч против киевского "Динамо", где Кавазашвили взял два невероятных штрафных от Серебряникова. Из разных углов. Я-то знал, что Анзор к этим ударам готовился. Каждый день просил Гилю Хусаинова бить в стиле Серебряникова. По полчаса – исключительно штрафные!

Осянин в той игре забил сумасшедший гол, накрутив человека четыре. "Спартак" победил 1:0. Ночью поездом едем обратно. В два часа ночи шум! Высовываюсь в коридор, и картина: абсолютно трезвые Ловчев с Папаевым гоняют по вагону спичечный коробок, словно мяч. Появляется Анзор, встает в проем двери, как в ворота: "Тащу!"

СИМОНЯН

Я застал времена, когда "Спартак" действительно был "народной командой". Скромный заборчик вокруг базы в Тарасовке, калитка не запиралась. Люди на работу шли через базу, из уважения огибая футбольное поле.

Вот вам история, которая могла произойти только в "Спартаке". Юнкором приезжаю в Тарасовку на интервью. Задержался, стемнело… Попадаю на глаза Симоняну, главному тренеру. Тот нахмурился: "Ты где живешь?" – "В Люберцах". – "Поздно! Как добираться-то собираешься? Дома есть телефон?" "Нет, – отвечаю. – Есть у соседей". – "Звони соседям, мы тебя оставляем!"

Жили футболисты по четыре человека в комнате, а Рейнгольд, Логофет и Рожков – втроем. К ним и принесли раскладушку. Утром накормили завтраком и отправили на электричку.

БЕСКОВ

В конце жизни Бесков помирился с Лобановским. Приезжал с женой к нему в Киев на юбилей. Делить им уже было нечего. Но пока один тренировал "Спартак", а другой – киевское "Динамо", это были непримиримые враги. Что и сгубило нашу сборную на ЧМ-1982 в Испании.

Отборочный турнир прошли на одном дыхании. Потом Бескову показалось, что киевляне не выкладываются на сто процентов, так как хотят видеть у руля Лобановского. Бесков предложил ему войти в штаб на чемпионате мира. Включил в него и Ахалкаци. В Испании они общались только через Нодара. Бесков с Лобановским даже не здоровались! Мне, как ни странно, удавалось сохранять добрые отношения и с тем, и с другим.

Перед матчем с бельгийцами, которые уже потеряли шансы на выход из группы, Лобановский попросил съездить к ним на тренировку, разузнать стартовый состав. Главный тренер Ги Тис его и не думал скрывать. Спокойно написал в моем блокноте 11 фамилий, сообщил, кого планирует выпустить на замену. Не обманул.

Возвращаюсь, навстречу Бесков. "Где состав?" – "Отдал Васильичу". – "Напиши мне". – "Зачем? Возьмите у него". Константин Иванович усмехнулся: "Мне он не даст…"

* * *

1979-й, "Спартак" отстает от киевского "Динамо" на очко. Впереди выезд в Киев. У Лобановского вся сборная, а у Бескова – Шавло из дубля "Даугавы", Ярцев из Костромы, Сорокин…

В Москве на вокзале Константин Иванович сделал вид, будто не знакомы: "Это еще кто?" Романцев с Ярцевым отвечают: "Не волнуйтесь, наш человек". Бесков смягчился: "Да я Леонида знаю. Пусть едет".

В вагоне переоделся в адидасовский костюм, за год до этого мне Харламов подарил. Бесков насупился: "Ну-ка, зайди ко мне в купе". Слышу: "Не надо перед игрой нашим ребятам настроение портить. Потому что у них таких костюмов нет!" Это была не шутка. Я помнил, как накануне матча Шавло пожаловался, что в Тарасовке кефир несвежий. Бесков точно так же его отозвал в сторонку – и злым шепотом: "Ты что, Анне Павловне претензии предъявляешь? Команде в день игры настроение портишь?!"

В дороге Бесков отчитал Валерия Ивановича Воронина, работника клуба и полного тезку великого футболиста, за галстук. Тот не подходил к костюму. В гостинице "Москва" всех разместить не могли, ремонт. Бесков и там лютовал: "Или селите, или мы едем на вокзал. Игры не будет!" Расселили.

Наутро придумал такое, что все обалдели. Повел команду в кино – на американский фильм "Каскадеры".

Меня пустили на установку. Обычно последним брал слово Старостин. Поднялся и здесь: "Мы посмотрели фильм про людей отваги. Те каждый день рискуют жизнью. Вот и вы сегодня должны так же. Не убирая ног!" Помолчал и добавил: "Мы знаем, как сыграет киевское "Динамо". Но мы не знаем, как сыграет "Спартак"!"

Выиграли 2:0, забили Гаврилов и Ярцев.

На обратном пути зашел в купе к Николаю Петровичу – тот один. Индийский чай, подстаканник звякает, режет бутербродик на маленькие кусочки. Меня потом опытный корреспондент предупреждал: не пиши в заметке про индийский чай. Пойдут письма читателей. И точно! Кипы писем: "Откуда у Старостина индийский чай?!" Все пили грузинский и краснодарский, другого не было.

Спрашиваю: где Бесков, Новиков? Старостин пригубил чаек: "В соседнем купе. Выпивают!" – "Почему в соседнем?" – "Меня стесняются".

Я туда с бутылкой шампанского, которое приготовил еще до матча. Бесков увидел: "Спрячь! Это женский напиток". Но водка кончилась, на полустанках ничего не достать. Тогда Константин Иванович снисходительно поглядел на меня: "Ладно, доставай свое шампанское…"

И даже за этим столиком не обошелся без наставлений. Я разлил, собрался выпить. Голос Бескова: "Молодой человек, чем отличается пьянка от выпивки?" До этого у меня рука дрожала, а тут онемела. "Когда без тостов – пьянка. Когда с тостами – выпивка. Прошу сказать тост и не превращать наши посиделки в пьянку…"

Разошлись часам к трем, а в полпятого стук в дверь. Авиационный министр Бугаев прислал телеграмму. "Аэрофлот" был шефом "Спартака". Правительственный бланк принесли Бескову – тот спросонья распорядился: "Немедленно будить команду!"

Все вылезли из купе, недовольные. Выстроились. Ярцев бурчит: "И надо было нам выиграть? Сейчас спали бы спокойно…" Ему говорят: "Да ладно, Жор. Одна минута – и на боковую".

Но Бесков минутой не ограничился, устроил спектакль. Поручил самому рослому – тому же Воронину – декламировать перед строем. Тот начал: "Поздравляем команду "Спартак"…" Дошел до половины, Бесков не выдержал: "Погоди! Ты как читаешь?! Это же правительственный бланк! От Бугаева! За победу над Киевом! А ну заново, с выражением, не спеша!"

Воронин набрал воздуха побольше и принялся чеканить каждое слово: "Поздравляю команду "Спартак" тчк с победой над киевским "Динамо" тчк…" – "Неплохо, – поощрил Бесков. – Еще разок, и все. А это был генеральный прогон". Тот прочитал снова. Со всеми "тчк". "Аплодисментов не слышу", – строго произнес Бесков. Все принялись злобно хлопать. И разошлись.

* * *

В марте 1985-го "Спартак" в Ленинграде разгромил 4:1 "Зенит", который в предыдущем сезоне стал чемпионом. Константин Иванович сиял. Мой друг композитор Витя Резников, страстный поклонник футбола, предложил провести вечер в гостиничном номере у Лещенко и Винокура. Кроме Бескова поехали Андрей Петрович Старостин и администратор Саша Хаджи. Уже с сумками, чтоб успеть в полночь на "Красную стрелу".

За рулем Резников говорит: "Сейчас приятеля захватим". Тот ждал на улице. Лысый, усатый, с гитарой. Представился коротко: "Саша". Фамилию я не знал. Когда же в гостинице он заиграл "Вальс Бостон", понял – Розенбаум! Дал концерт часа на полтора. Паузы под коньячок шутками заполнял Винокур. Бесков и Старостин были в восторге. Так засиделись, что чуть на поезд не опоздали.

Я вернулся в Москву на следующий вечер. Звонит телефон. Валерия Николаевна в ярости: "На 23 февраля вручила Косте шикарный бритвенный набор. Он никогда не терял моих подарков! А в Ленинграде из-за вашей пьянки забыл его в гостинице…"

* * *

Дома у Бескова меня поразил коньяк. Ему дарили самый дорогой – он сразу переливал в бутылку с этикеткой "Константин Иванович Бесков". К столу всегда подавал ее.

Квартира была замечательная. Бесков это чувствовал – и самых нужных футболистов приглашал на переговоры к себе домой. Попугай, собачка, невероятная обстановка, красивая жена – все это исключало возможность отказа.

СТАРОСТИН

Бывал я дома и у Николая Петровича Старостина на улице Горького. Жил настолько скромненько, что вспомнить нечего. Зато поражал сам рассказчик.

Однажды я стал участником истории, которая обросла легендами. В Ростове с Николаем Петровичем спускались в лифте, вот-вот игра. И лифт застревает! Воскресенье, монтера никто не может найти. К двери подходит Андрей Петрович: "Николай, давно сидите?" – "Уж полчаса!" – "Ничего, ничего… Я десять лет сидел…"

* * *

Занятно было прислушиваться к диалогам братьев Старостиных. Не поймешь, то ли правда, то ли хохма: "А помнишь, в 1920-м…"

Рассказывали про сборную Москвы, которая куда-то ехала и потеряла вратаря. Пришлось в Киеве останавливать поезд, искать вратаря киевского "Динамо"…

Братья были склонны к преувеличению. Потому и тренерами не работали. Привезли в "Спартак" новенького – они наблюдали и переговаривались: "Ты погляди! У него же удар – как у Бутусова! А техника?! Как у Пеки Дементьева! А обводка!" Я тихонько подсел рядышком: "Николай Петрович, это вы о ком?" – "Да о Калашникове".

БЕРЕЖНОЙ

Бесков в "Спартаке" мог простить что угодно Черенкову, Гаврилову и Дасаеву, а Лобановский в киевском "Динамо" – Бессонову и Саше Бережному. Оба с режимом не дружили. Валерий Васильевич даже контролировал, чтоб Бессонов на базе регулярно пил свежевыжатый морковный сок, который очищает печень.

У Бессонова в итоге карьера сложилась, а вот Бережной закончил рано. Хотя очень талантливый. Иногда говорят, дескать, у футболиста два сердца. У Бережного было пять сердец! Выносливость феноменальная. Но так часто прокалывался, что из "Динамо" убрали.

По блату устроили проводником в доходный поезд Киев – Симферополь. Но и оттуда Бережного выгнали со скандалом. Собрал как-то с пассажиров деньги за белье, поддал в своей каморке. Понес горячий чай. Поезд тряхануло, он не удержался на ногах и опрокинул поднос на людей, которые были в коридоре.

ЯШИН

Яшин мог бы сидеть на стадионе в какой угодно ложе – в тепле и около накрытого стола. Но ни разу его там не видел.

Наша последняя встреча была на Восточной. Сезон заканчивался, ужасная погода. Все жались в подтрибунном помещении. За торпедовской раздевалкой медпункт – там налили горячего чаю. Вдруг кто-то дотрагивается до моего плеча: "Леня, оставь глоточек". Яшин! Я сразу протянул стакан – он ответил: "Нет-нет, пей, мне на донышке, после сигареты…"

РОМАНЦЕВ

В 1994-м Романцев пригласил меня в "Спартак". Параллельно назначил пресс-атташе сборной. Но через два года Тарханов уговорил перейти в ЦСКА. Он был настойчив, и я дрогнул. К сожалению, понял слишком поздно, какую совершил ошибку. Да и по отношению к Романцеву поступил некрасиво. У него был трудный период - скандальный Euro-1996, ушел из сборной, игроки "Спартака" потянулись за границу. Да еще я…

Первое мое заявление он порвал. Второе отнес не ему, а в отдел кадров. Романцев был в шоке. Год со мной не разговаривал. Слава богу, со временем помирились. Недавно набрал мне в Ростов. Спрашивает: "Знаешь, почему звоню?" – "Нет". – "Да просто соскучился".

КАРПИН

Второй раз в "Спартак" осенью 2009-го позвал Карпин: "Нам необходим мозговой центр. Пойдешь?" – "Конечно".

Беда в том, что мозговой центр, обладающий к тому же редким даром гипноза, в клубе уже был. Наши взгляды на жизнь и профессию, мягко говоря, не совпадали. Поэтому работать было тяжело.

Если я общался с Карпиным тет-а-тет – это один человек. Веселый, дружелюбный. Спокойно даст в долг. Выделил мне комнату на базе, когда я собрался снимать квартиру поближе к Тарасовке, чтоб не добираться часами по пробкам из Жуковского.

Но если рядом с Карпиным "мозговой центр" – Валеру не узнать. Взвинченный, придирчивый, сухой. Словно в состоянии гипноза мог оторваться на тебе, как Сталин на Димитрове, когда тот предложил объединить Болгарию и Югославию.

Мне интересно, как сложится у Карпина в "Мальорке" без "гипнотизера", под чьим безграничным влиянием он работал в "Спартаке".

ФЕДУН

"Спартак" с Карпиным занял второе место, но летом 2012-го Федун решил довериться иностранному тренеру. Впервые он лично выезжал на переговоры. Поначалу в списке было пять кандидатов. Потом выбирал между двумя испанцами – Унаи Эмери и Эрнесто Вальверде, который привел к чемпионству "Олимпиакос". Леонид Арнольдович вылетел в Испанию, несколько часов проговорил с Эмери и утвердил его.

Меня же попросил, чтоб у нового главного тренера "Спартака" была хорошая пресса. Вскоре пересеклись на пресс-конференции, Федун попрекнул: "Что-то маловато про Эмери пишут…"

Я оказался в дурацкой ситуации. Много про Эмери – Карпин обидится. Мало – недоволен Федун. Дальше работать в такой обстановке было невозможно. И написал заявление.

Затем судьба забросила в "Ростов", где в прошлом году испытал огромное счастье. Победный пенальти Лоло в финале Кубка до сих пор перед глазами. Я носился по полю с этим кубком, будто мне 20 лет…

САЕНКО

Я догадывался, насколько Карпин популярен в Испании, но один эпизод изумил. Не помню, в какой город прилетели со "Спартаком" на сбор – точно не в тот, где когда-то играл Валера. Тут выясняется, что Саенко по ошибке взял просроченный загранпаспорт. В Москве, когда улетали, не заметили. Но пограничник, увидев Карпина, расцвел, начал расспрашивать о футболе. И когда он попросил пропустить бедолагу Саенко, не отказал.

* * *

Из футболистов, которых повидал в "Спартаке", Саенко – самый профессионально отдыхающий. Богемный. В раннем возрасте уехал в Германию, вкалывал, как галерный раб. За счет трудолюбия раскрылся, Кану забивал, попал в сборную.

Но подписал большой контракт со "Спартаком" – и футбол Ване стал уже неинтересен. Откровенно валял дурака. При любом удобном случае предъявлял удостоверение заслуженного мастера спорта, которое получил за бронзу на Euro-2008.

До поры Карпин терпел его выходки. Когда же на сборе в Эстонии в очередной раз нарушил режим, выгнал. Я не удивился, что Саенко после "Спартака" нигде не заиграл.

МАЗИНЬЮ

Карпин великолепно говорит по-испански. Пару раз по дружбе помогал мне с переводом. В 1997-м – когда брал интервью у его партнера по "Валенсии" аргентинца Ариэля Ортеги. Через год – уже в Виго, где играл вместе с чемпионом мира бразильцем Мазинью.

Правда, интервью с Мазинью превратилось в мучение. Он-то добродушный малый, но жена – страшно ревнивая. Карпин рассказывал, что она контролировала каждый его шаг. Мазинью даже в душевую брал с собой телефон – не дай бог супруга позвонит, а он не ответит. Из раздевалки выскакивал первым, за руль – и домой.

Побеседовать с журналистом из России согласился, но предупредил: "Пять минут". В итоге проговорили почти полчаса. Все это время жена названивала и голосила в трубку: "Ты где? Почему задерживаешься?" Мазинью извинялся, что-то вкрадчиво объяснял. Кончилось тем, что она примчалась на стадион. Схватила его в охапку, усадила в машину и буркнула на прощание: "Адьес!" А я подумал: "Как он с ней живет?"

ЕПАНЧИНЦЕВ

Уже 18 лет мой зять – бывший капитан "Ак Барса" и ЦСКА, ныне главный молодежки "Спартака" Вадим Епанчинцев. С Татьяной воспитывают троих сыновей. Недавно в семье появился четвертый мальчик. Ему 9 лет. Жил в том же подмосковном поселке, играл на площадке с их детьми. Потом мама умерла, а отца-алкоголика лишили родительских прав. Парнишку забрали в приют. Вадим и Таня навещали его, а в прошлом году решили усыновить. Хоть в приюте отговаривали: "У вас три пацана. Зачем еще один? Возьмите лучше девочку…"

"СЭ"

В конце мая 1991-го у Володи Кучмия собрались несколько человек, будущие учредители новой газеты. Обсуждали, как ее назвать. Кто-то предлагал "Спорт today", кто-то – "Спорт сегодня". Но английское слово резало слух. Второй вариант тоже отпал. И тут меня осенило: "Спорт-Экспресс"!"

Мечтая создать газету, мы опирались на два кита – достоверность и оперативность. А экспресс всегда идет по четкому расписанию, причем очень быстро. Название всем пришлось по душе. И 14 августа 1991-го вышел первый номер "СЭ".