Сборная, Черчесов, чемпионат мира

— Георгий, давайте отмотаем на несколько месяцев назад. Когда вы точно осознали: все, ЧМ-2018 пройдет без вас?

— Когда пришли ко мне на базу и сказали: «Нет».

— Кто пришел?

— Врачи приезжали. Специальная группа, которая должна была оценить мое колено. До окончания чемпионата России оставалось три тура, это было начало мая, и мне сказали, что не хотят рисковать моим здоровьем.

— Зато каждый раз, когда мы встречали Черчесова, то все время спрашивали у него про вас, и он всегда отвечал, что вы в отличной форме.

— Он про меня говорил: «Как человек он здоров, а как футболист…»

— Когда восстанавливались от травмы, сложно было не набрать лишний вес?

— Первый месяц после травмы я, наоборот, прилично похудел. Мне вообще не хотелось есть, не было настроения. А потом, когда уже понял, что кушать надо, набрал где-то лишних 1,5-2 килограмма. Но у меня тоже было понимание, что если сегодня я сытно поем, то завтра надо воздержаться. Поэтому никаких проблем ни с восстановлением, ни с весом у меня не было.

— Не хотелось есть? Реально депрессия?

— Первые дни после операции. Не скажу, что было страшно или тревожно – скорее, непривычно. Я первый раз лежал в больнице.

— Как проснулись после наркоза, сразу на ногу посмотрели? На месте ли она?

— Другой случай расскажу. Когда мне ногу первый раз открыли после бинтов, я спросил: «Я вообще в футбол играть буду или нет?» То, что я увидел, зрелище не для слабонервных. Как будто топором ударили по колену: куча скобок и пять-шесть дырочек вокруг.

— На полном серьезе спрашивали, будете ли дальше играть?

— Скорее в прикол – я же прекрасно знал, что после «крестов» люди играют. Но первая реакция все равно пугающая. А потом мне сказали, что все отлично прошло. Доктор Мариани — большой проффи, все ответственно сделал.

— Зато вы все-таки появились на поле в матче открытия ЧМ-2018 – давали интервью с кромки поля для Первого канала. Понравилось?

— Было прикольно. Хотя я не так глубоко в это погрузился. Каждый должен заниматься своим делом. Мое основное — на поле показывать и доказывать. Но этот определенный опыт понравился. Мы работали с Занозиным (комментатор Первого канала. – Ред.), и теперь когда пересекаемся, вспоминаем момент: выходим в эфир, а я не смотрю в камеру! Весь в своих мыслях! И он меня в плечо толкает, чтобы привлечь мое внимание.

— Но вы сейчас по-другому стали смотреть на экспертов, которые по телевизору говорят про чемпионат России и футболистов?

— Ты можешь обсуждать какое-то дело, только если имеешь к нему прямое отношение. Если говоришь о футболе, то не обязательно должен играть в него, а хотя бы что-то знать о нем. А не просто так: «Вот он там – кривоногий». Но все прекрасно знают, какие необъективные люди есть и в окружении «Спартака». Поэтому у меня свое мнение.

«Спартак» и капитанство

— В матче с «Арсеналом», который был последним для Массимо Карреры на посту главного тренера, «Спартак» дважды вел в счете, но в итоге проиграл. Потом в Казани на последней секунде ушла победа. Это расплата за что-то? За что именно?

— Поражению от «Арсенала» вообще нет никакого объяснения. Конечно, был разговор после этого матча, затем была отставка Карреры. Все накопилось. Потом ничейная игра в Казани… Тяжело выбираться из этой ситуации, которая сложилась. Но четкого объяснения я не могу найти: что это было и из-за чего?

— У вас есть объяснение, почему вы не вышли на поле в матче с «Арсеналом»?

— Нет. До игры ничего не предвещало такого решения. Но это был выбор тренерского штаба, я как футболист-профессионал принял его, остался на скамейке запасных и был готов выйти на поле, чтобы помочь команде в любой момент. При этом тренер не объяснял мне своего решения.

— В последних матчах вы часто выходили на поле с капитанской повязкой. Это было тоже решение тренера?

— Изначально так получилось, что на голосовании по выбору капитана меня и Романа Зобнина назначили вице-капитанами. Это было общекомандное решение. После того как небольшие перемены в команде произошли у Дениса Глушакова, роль капитана исполнял я на правах его заместителя. Когда я не принимал участия в игре, как было в матче с «Арсеналом», с капитанской повязкой вышел Рома Зобнин. Никто этому особо внимания не уделял – с самого начала было понятно, что помимо капитана есть также два вице-капитана.

— Когда Денис Глушаков окончательно вернется в основной состав, капитанская повязка снова перейдет к нему?

— Лично я отдам ее ему. Как только он появится на поле, с первых минут или на замену, то он будет с капитанской повязкой.

Каррера

— Ваш прощальный пост в инстаграме в отношении Карреры: вы там в форме «Амкара» и подпись «Никогда не забуду этот день. Спасибо вам за все. Еще увидимся». Какой день?

— Когда мы в первый раз с ним встретились и коротко перекинулись словами. Первое личное знакомство, 20 ноября 2016-го года, матч «Спартак» – «Амкар». После игры мы с Каррерой тепло поприветствовали друг друга, а уже через пару недель обсуждали детали моего перехода. К концу декабря он стал моим главным тренером.

— В том же посте фото: Массимо показывает поднятый вверх большой палец.

— Да, оценил тогда мою игру. И потом, когда мы уже позже познакомились, он отметил, что тот матч в моем исполнении ему очень понравился. В то время я действительно проводил неплохой отрезок, получил вызов в сборную. Каррера заметил меня, оценил, и я ему очень благодарен.

— Помните ваш первый серьезный разговор один на один, где он вам рассказывал свою философию игры?

— После подписания контракта в первый же день я отправился в аэропорт и улетел на сборы. Там и состоялся небольшой разговор, где мы уже поближе с ним познакомились. Затем у нас прошли товарищеские игры, и к концу сборов был уже конкретный разговор, где он поделился своими мыслями на мой счет. А потом все закрутилось-завертелось.

— А последний разговор помните?

— Да, когда он позвал команду на ужин, мы с ним тепло пообщались. Но это был не последний, а заключительный разговор на данном этапе. Потому что мы с ним еще увидимся – это точно.

— О чем говорили на том вечере?

— Это личное, не для передачи. В такие моменты тяжело подобрать слова. Единственное, что могу сказать, так это то, как с первого дня я был ему благодарен и в последний день еще раз поблагодарил его за все, что он сделал для меня. За то, что взял меня в такой великий клуб и что я могу играть в футбол на таком уровне, в таких турнирах.

— Но все-таки что, на ваш взгляд, произошло? Почему Массимо Каррера, который еще недавно казался идеальным тренером для «Спартака», вынужден был уйти?

— Я не знаю, что произошло, не понимаю этого. Как сказал Массимо, у каждого свое время в «Спартаке». Неважно тренер ли ты, игрок, массажист, администратор. Но я не согласен с тем, что его путь должен был закончиться именно таким образом. Не так все должно было завершиться для него в «Спартаке», нет, не так… А касательно того, почему так получилось. Понятное дело, что я футболист и мое дело на поле показывать, кто я. А там уже руководству виднее, поэтому в эти дела мы не лезли и не имеем права туда лезть. Каждый должен своим делом заниматься.

— У вас было ощущение, что что-то сломалось в команде?

— Не скажу что сломалось, но в последнее время действительно что-то поменялось. И это не только игроки заметили. Мы десять туров не забивали с игры, и игра поменялась, схема поменялась.

— В чемпионский сезон после матча с ЦСКА Каррера сказал: «Мы стали семьей». В какой момент в этой «спартаковской» семье наступил разлад?

— Я бы не сказал, что какой-то разлад был. Мы внутри коллектива как относились друг к другу, так и продолжили. Я отлично помню, как пришел в команду и что тогда увидел, и сейчас все осталось по-прежнему: отношение друг к другу, взаимное уважение. Не могу объяснить, почему все посыпалось.

— Главное, чему вас научил Каррера?

— Верить в себя, в свои силы. Банально, да? Но от этого слова не становятся неправдой. До «Спартака» у меня не было игр с топовыми командами. Я не знал, что такое Лига чемпионов, Лига Европы, что такое драка за чемпионство. И когда на таком уровне я выходил на свои первые матчи, единственный, кто мне мог что-то сказать, – это Массимо. Он подбирал такие слова, которые действительно откладывались в голове, и научил меня тому, что не стоит бояться.

— Он вас зажигал? Или, наоборот, успокаивал?

— Зажигал. Потому что я никогда особо не психовал. Первые игры, безусловно, были волнительными, но я не терял голову. Но так получилось, что в «Спартаке» у меня получился удачный старт: стали чемпионами, выиграли Суперкубок – и я понял, что я в своей тарелке и не было поводов волноваться. Тем более к тому времени я и за сборную уже выступал. Так что скорее Каррера меня зажигал.

— Вы сказали, что не прощаетесь с Массимо…

— Я с самого начала, как стало известно об отставке, подумал: возможно, когда-то он сможет сюда вернуться.

Глушаков и «лайки»

— История с «лайками». Говорят, что вы потом подходили к Каррере и просили простить Глушакова и Ещенко. Так?

— А я и не скрываю. Всей командой подошли и попытались донести, что не стоит из-за этого так резко реагировать. Может, есть другой вариант наказания – тот же штраф или что-то еще? Но, с другой стороны, понятна и позиция Массимо. Все прекрасно знают, какие слова были в том стихотворении. И когда человек, который каждый день с тобой находится, «лайкает» это, тем самым выражая поддержку сказанному… Конечно, Массимо стало это неприятно. У него была своя сторона, а мы, как футболисты, конечно, хотели поддержать ребят.

— Было видно, что тренер обижен?

— Когда ты с человеком каждый день проводишь, ешь за одним столом, а он на всю страну… Но ребята искренне говорили, что это просто машинальное, автоматическое действие было – раз, нажали, не вдаваясь, что там написано, и все. Я верю, что так и было. У меня лично тоже такое случалось, что я поставлю «лайк», если понравилась фотография. Теперь читаю все.

— Денис Глушаков был единственным футболистом, который не пришел на прощальный ужин Карреры?

— Да.

— Подарки какие-то дарили от команды?

— Нет, подарков не было. И я все-таки настаиваю, что это был не прощальный ужин, а скорее встреча друзей. Потому что, я повторюсь, лично я не собираюсь с ним как-то прощаться и не поддерживать связь.

— Сейчас большинство болельщиков настроены негативно по отношению к Глушакову. Если бы вы оказались на его месте, что бы вы сделали, чтобы вернуть поддержку трибун?

— У Дениса сейчас непростая ситуация. Единственное, что он может сделать и что сделал бы я, если бы, не дай бог, оказался в такой жизненной ситуации, это просто работать. Выходить на поле и заново, с нуля, показать то, что он умеет. Этого хочется и Денису пожелать в первую очередь. Разумеется, нелегко забыть о негативе. Потому что для болельщиков важен конечный результат, чтобы «Спартак» был наверху. Происходить может все что угодно, но для тех, кому небезразличен «Спартак», самое главное – результат, и чем быстрее он начнет приносить пользу, тем все быстрее наладится!

Рианчо и молодежь

— Видно, что даже после ухода Карреры команда старалась сражаться. Вы между собой обсуждали эту ситуацию в раздевалке?

— Говорили, да. Каррера ушел, но мы-то остались. У нас продолжается сезон, нам нужно двигаться дальше. Чем больше мы будем впадать в депрессию, тем ситуация будет хуже. Поэтому сейчас очень важный отрезок, когда станет понятно, за что нам будет по силам бороться. Так что мы не опускаем руки, тренируемся, стараемся. Делаем все, что в наших силах, потому что в первую очередь мы футболисты-профессионалы. Скажу за себя и за ребят: когда мы выходим на поле, все остальное уходит на второй и третий план. Есть только игра и положительный результат, которого мы хотим добиться.

— Кажется, Рианчо делал ставку на молодежь: Рассказов, Игнатов, Ломовицкий. Или это пошло еще от Карреры?

— Еще в тот момент, когда Ещенко был в составе, но у него была микротравма, Рассказов сыграл два матча подряд. И довольно таки неплохо сыграл. Затем случилась та самая неприятная история с «лайками», и Рассказов выступал уже постоянно. И здорово справлялся, я так скажу. Но вообще я сторонник того, что нельзя молодежь сразу закидывать в основу, в такое пекло. Потому что кто-то может выстрелить, а кто-то может, наоборот, сломаться. Когда ты молодой футболист, то хочешь показать себя. Но от сильного желания у тебя может не получиться одна игра, вторая, и потом уже другие мысли в голову лезут… Мне ближе, когда постепенно, спокойно подводят молодежь к основе. Но «Спартак» не тот клуб, который будет ждать, когда ты выстрелишь. Нужно сразу выходить и показывать: да – да, нет – нет. А в целом я очень рад за молодых ребят, что у них появляется шанс выходить на поле и показать себя. Я тоже когда-то был молодым, но мне, к сожалению, так и не довелось дебютировать за команду, в которой я на тот момент играл, – за «Локомотив». А за ребят я рад и всегда поддержу, если чем-то могу помочь. С ними нужно контактировать, чтобы не было провала между старшими и молодыми. Вообще мы очень дружно в коллективе держимся, и независимо от того, кто будет играть, все друг друга поддерживаем.

— Еще один дебютант – Максименко. Вот вы центральный защитник, и у вас за спиной появляется совсем молодой зеленый парень…

— Молчун я его называю. Дал ему такое прозвище, потому что не знаю, стесняется он или чего… Пусть обижается — не обижается, но пока он не наорет на меня хоть раз или не пошлет меня в игре, то я буду так его называть.

— Вы человек из грузинской семьи и ждете, когда на старшего младший наорет?

— Пускай наорет. Он вратарь! Он должен нами руководить, как в кукольном театре. Пусть орет, кричит. Это касается не только его, но и того же Рассказова, Игнатова. Хочу, чтобы они жили игрой! А после матча мы всегда обнимемся и пожмем друг другу руки. Я же так говорю Максименко не потому, что хочу унизить его. Я, наоборот, хочу подсказать, подбодрить. Если тот же Максименко на меня наорет в игре, только буду рад, что он наконец-то понял, что он должен руководить игрой.

И снова сборная

— Сейчас, когда с трибун смотришь на сборную России, – совсем другие ощущения от нее, нежели перед чемпионатом мира. Кажется, что это совсем другая команда: более мощная, более уверенная в себе… Внутри сборной такие же чувства? Или это не она стала другой, а мы, болельщики, изменились, поверили в команду?

— Мне не с чем сравнивать. Потому что я не был в сборной до Станислава Саламовича. Я пришел с ним и проводил определенную подготовку к чемпионату мира только с ним. Но что касается Черчесова, скажу одну вещь, которую буду говорить всегда: сборная на ЧМ-2018 — это его заслуга. С первого дня я видел, как он готовил команду, видел, как он горит своим делом, как четко понимает то, к чему идет, и как этого добиться. Еще раз: с первого дня он это видел. Он настаивал на своем, проверял варианты, а самое главное — переубедил тех, кто не то что не верил в сборную, а не хотел даже футбол смотреть.

— Вы понимаете, как он это сделал?

— Понимаю. Потому что когда он только начал этот свой путь, то изначально дал нам понять: он знает, что делает, и заставил нас поверить в это. Я не участвовал в ЧМ-2018, и меня полгода не было в сборной, но я знал и всегда говорил всем, что не стоит судить по результатам контрольных матчей. Мы играли с Бразилией, Францией – топовыми сборными. И даже из плохого результата можно было извлечь плоды. Только с сильными соперниками ты можешь определить свои слабые стороны.

— Вы разобрались, что такое Лига наций? Что это за турнир, для чего он нужен? Юрген Клопп говорит, что это самый бесполезный турнир в мире.

— Я специально разбирался, что это за турнир и что он дает. Но даже перед первым матчем Лиги наций Станислав Саламович сказал: «Есть игры, в которых мы должны побеждать, а потом посмотрим, где там конец и что мы в результате получим». Идем от игры к игре. Все – своим чередом, и самое главное, что все идет хорошо.

— А потом будет жеребьевка отборочного турнира к Евро-2020. У вас есть предпочтения по соперникам?

— Прежде всего надо думать о предстоящих играх и уже окончательно выйти из группы. Но сейчас не могу назвать сборную, с которой хотелось бы сразиться.

— Может, Грузия?

— Почему бы и нет? С удовольствием поеду и в Грузию, и здесь их приму!

— Вы выросли в Подмосковье и Москве. Были в Грузии раньше?

— Да, был. Последние два года, когда есть 3-4 дня, то летал туда.

— Зачем?

— У меня там родня – самое главное. Из-за них туда и полетел, ведь я не был там с рождения. Увидел всех своих родных, близких. И постарался максимум времени уделить, за 4-5 дней, сколько я мог посмотреть, увидеть, съесть – я все сделал!