В НАРОД! Мяч, только что метавшийся среди двух десятков разномастных бутс и кроссовок, вдруг в одно мгновение стал никому не нужен. «Ух ты, и правда пришли!» – 57‑летний аксакал дворового футбола Валера, а за ним обе команды мужиков и пацанов как-то в раз засмущались, глядя на спартаковских звезд. «Ну что, сыграем?!» – подмигнул Тихонов…

И ДАЖЕ БАННЕРЫ, КАК В ЛУЖНИКАХ

В сентябре в Лужниках «Спартак» торжественно проводил 41‑летнего Андрея Тихонова из игроков в тренеры. Рукоплескали трибуны, дарились подарки… 35‑летнему Егору Титову, не играющему уже пару лет, проводы организовать все еще только собираются.
Накануне Нового года «ССФ» пригласил друзей-спартаковцев в простой столичный двор сыграть, так сказать, в дыр-дыр с народом. А потом с тем же народом посидеть часик в сауне. Что-то типа народной пресс-конференции. Отказа не последовало…
За пару дней до исторического события во всех близлежащих подъездах были развешены листочки-объявления с двумя физиономиями, издали смахивающие на «их разыскивает милиция». Впрочем, при приближении физиономии моментом узнавались – знаменитые Титов и Тихонов.
Когда-то в этом дворе была полуразрушенная хоккейная площадка, но по выходным все двадцать лет, как застроилась округа, она никогда не пустовала. С утра до темноты и стар, и млад резались в футбольчик. А теперь на месте развалюхи вот уже два года красуется площадка 40 на 20 с тартановым покрытием, обтянутая высокой сеткой, с гандбольными воротами.
Местные власти достойно подготовились к встрече гостей: флаги, музыка, два баннера с именными текстами «Андрей, в тренерах не робей!» и «Егор, в РФС нужен бугор!»… Работник ЖЭКа проверяет микрофон на громкость, путается под ногами собака, футболисты утаптывают ночной снежок, подтягиваются болельщики...

«НУ И КОМАНДОЧКУ ПОДОБРАЛИ ЕГОРУ!»

«Трудно быть богом!» – сказал классик. То есть очень некомфортно. Поэтому два героя сразу пикируют на землю – обходят толпу с протянутой рукой, зачем-то (а то никто их не знает!) представляясь каждому. Круг замкнулся – сталкиваются. «Егор!» – говорит Титов, пожимая руку Тихонову. «Андрей!» – отвечает Тихонов.
Два «Т» рады бы играть вместе, но их разводят. Поскольку традиционно молодые (относительно!) играют против стариков (относительно, но не совсем!), а молодые чаще проигрывают, старики по-джентльменски уступают право выбора. Но тут вмешивается Тихонов: «Какой тут может быть выбор? Егор моложе – пусть и играет за молодых!».
Пробуют мяч. Редакция приготовила новенький, тот, которым на Евро будут играть. Титов, пробуя ногами: «Нет! Он белый, на снегу не очень». Выбираем старый желтый. Гостей знакомят с дворовыми правилами: играют две партии до пяти голов, три вылета через сетку – пенальти…
Все пока очень благодушно, но это затишье перед бурей. Переход происходит мгновенно – с первой же секунды матча. Из-за снега скользко, мяч «дробит», поэтому сначала не футбол, а какая-то толкотня. Два героя пропадают в толпе, как в пучине, но скоро выныривают и уже не теряются из вида.
Говорят, «огород» нивелирует игроков. Это не совсем так. Как раз на «огородах» нужно быть мастером, чтобы укротить мяч. Для любителя же будет не игра, а сплошное мучение: мяч отлетает, как от деревянного, головы не поднять…
– Где Титов? Где Тихонов? – слышится из толпы за решеткой. Но их легко заметить как раз по поднятым головам. Но вот беда: поначалу кажется, что Титову просто не с кем обыграться. Пытается вырваться самостоятельно на оперативный простор, но сзади у «стариков», как цепные псы, – защитники во главе с матерым Валерой.
– Ну и командочку подобрали Егору, – говорит какой-то парнишка. – Без вариантов!

ПРЕКРАЩАЙ, АНДРЮХА!

Происходит сущее избиение младенцев. Руководит избиением Тихонов, раздавая голевые передачи. Другое дело, партнеры, вместо того чтобы забивать, лупят по штангам или во вратаря (тот мечется в рамке, как Тигр – Хомич). Счет растет медленно, но верно.
В паузах, перед тем как начать с центра, Титов что-то говорит другу. Наверное, что-то вроде «Прекращай, Андрюха!».
– О-о-о! – кричит какой-то пьяненький мужичок, дирижируя сам себе бутылкой пива.
– Тихонов – красавчик! – повторяет кто-то за спиной.
При счете 4:0 очередная передача Тихонова запорота – мяч улетает над сеткой и пропадает. На поиски отправляется Егор – не Титов, а местный плеймейкер из команды «стариков» – и тоже пропадает… Игра продолжается другим мячом, тут же находится замена и ушедшему Егору. Тот, вернувшись, оказывается вне игры, чешет загривок и меняет кого-то… в команде соперников. Это переломный момент матча. Начинается футбол и у команды Титова.
– Титов – молоток! – говорит какой-то работяга. – Хоть сейчас за «Спартак» выпускай!
– Ему сейчас не до футбола! – говорит другой. – Весь в бизнесе. Да и дочка его теннисисткой решила стать – с ней мотается…

КАК В ФИЛЬМЕ «МАТРИЦА»

– Выходи! – это меня выпускают за молодежь.
В такую команду – с удовольствием! Натягиваю накидку.
Передача местного Егора, Титов бьет в угол – 1:4. Навес от того же, Титов головой бьет в «девятку» – 2:4. Снова Титов – 3:4. Затем я получаю от Титова подарочек на блюдечке с голубой каемочкой, остается только попасть по воротам – 4:4.
Однако, хотя не в прежнем темпе, и Тихонов продолжает раздавать подарки. Подсечка мяча, тот планирует через столпотворение прямо на голову Костику. Перед головой – пустые ворота, но мимо. Мазила показывает большой палец: «Спасибо, мастер!».
Снова голевая от Тихонова, на этот раз настоящая голевая – 5:4. Первая партия – за аксакалами. Во второй разыгравшаяся молодежь берет реванш. Решаем играть пять минут до гола, а потом – пенальти. И вот пять минут на исходе. Кто-то кричит в микрофон «Последняя атака».
На последней секунде пятой минуты Титов кидает себе мяч на ход, обегает Валеру и с острого угла почти от борта лупит с левой в дальнюю «девятку»… Народ вокруг площадки не жалеет ладоней, аплодируют даже проигравшие. Вратарь Саша оборачивается и смотрит на ворота так, будто они виноваты…
Позже он мне скажет: «Было видно, что человек на поле думает в несколько раз быстрее, чем любой из нас. Как в фильме «Матрица» – все двигаются с одной скоростью, а он в десять раз быстрее. Я вижу этот гол, как в замедленной съемке: он сделал три шага, успел поднять голову и так влепил, что никакой бы вратарь не спас. Хотя если бы не орали «Последняя минута, последняя минута…»
Будет оправдываться и Валера: «Я его специально пускал во фланг. Главное ведь для защитника – не дать сместиться в центр, где все ворота перед нападающим. Но кто мог подумать, что с такого острого угла Егор будет мочить по «девяткам»!»

ДВА ЕГОРА И ОДНА ШКОЛА

Торжественная часть. Тихонову предлагают назвать лучшего в команде соперников и вручить приз – игрушечного футболистика.
– Я, конечно, знаю, кто лучший, но… не скажу! – говорит он. Под всеобщий хохот Андрей выхватывает из толпы окруживших его болельщиков пацана лет десяти и отдает приз ему на память.
– Тогда пусть назовет Титов! Только серьезно, – предлагает толпа.
Титов показывает на тезку. Тут выясняется, что оба Егора – спартаковцы, только местный на три года младше, однако прекрасно помнит Титова по играм за ДЮСШ и спортлагерю.
– Видите, – говорит Титов. – Одна школа!
Потрясая пожелтевшим от времени групповым снимком, объявляется третий спартаковец: «Это – я. Команда 1959 года. Борю Позднякова знаю».
– Смотрим в объектив! – командует фотограф «ССФ».
– В какой? – хором спрашивают футболисты.
Действительно, в них уставились как минимум десяток разных.
Для особого, новогоднего, фото Титов наряжает Тихонова Дедом Морозом, но тот становится похож скорее на старика Хоттабыча.
Раздача автографов. Толпа поглощает двух героев. Ее возрастной состав меняется трижды: следом за ненасытными детьми (есть даже грудничок – его принесли, очевидно, для благословения) идут их родители, а затем – пенсионеры.
– Ребята в порядке! – говорит в диктофон Егор №2. – Однозначно усилили бы нынешний состав «Спартака» (смеется).
– Братцы, мы продрогли! – расписываясь направо и налево говорит Титов. – Пощадите!
– В баню, по машинам! – раздается желанный клич.
Тихонов идет к машине, прислушиваясь к чему-то внутри себя: «Что-то щелкнуло в мышце в конце игры… Дай бог, спазмы, а не надрыв».
Останавливается иномарка, из нее выпрыгивает мужик и протягивает книгу: «Андрей, распишись! Помнишь меня? (Тихонов не помнит, но кивает.) Семь лет назад в аэропорту «Шереметьево»… (не помнит, но кивает). Семь лет назад я вам сказал, что… (Тихонов не помнит) будете бегать до сорока лет».
Париться с героями едут ветераны футбольного движения микрорайона – выжимка из двух команд. Всех-то ни одна сауна не вместила бы.

«СПАСИБО, ЧТО ЖИВОЙ!»

В сауне двум «Т» немедленно вручают по бутылке пива.
– А почему не ледяное? – спрашивают дружно.
– Вот звезды! Из холодильника уже плохо – из морозилки подавай!
Хозяева накрывают стол (кто что принес), но сначала – в парилку!
Как поп, Егор кропит «святой водичкой» из половника горячие стены. Его опекун Валера приходит в парную с… чекушкой водки: «Радикулит. Разотрите кто-нибудь!».
В парилке сотни все-таки нет, посему нет тяжелых вздохов, то есть атмосфера вполне коммуникативная.
– Сразу заканчивать ни в коем случае нельзя, – говорит Тихонов Егору-младшему. – Я спрашивал врача, сколько ребенку нужно времени, чтобы его сердце стало спортивным. Он ответил, что изменения происходят уже через три месяца тренировок – утолщаются стенки миокарда, насос становится мощнее. Но когда футболист заканчивает, насосу нельзя резко менять режим работы. Нагрузок становится меньше, но они должны быть обязательно – хотя бы три километра, а пробежать надо.
Десять минут спустя цвета вареных раков за столом сидят два «Т» (рядышком) и дюжина дородных мужиков.
Застолье стихийно превращается в пресс-конференцию. Расшифровывая запись, я замучился отгадывать слова за шумовой завесой междометий, хохота и прочих эмоций. Понятно, чувств – избыток…
– Что-то ты, Валера, сегодня сам на себя не был похож. Обычно косишь всех подряд! – подкалывают местные ветерана.
– Да нет… Однажды снес Егора нечаянно, играл вроде в мяч…
– Спасибо, что живой! – Титов делает глоток за собственное здоровье.
– Игра есть игра, – говорит Тихонов и вспоминает, как однажды на отдыхе в Арабских Эмиратах решили погонять мяч. Он, Титов и вратарь Джанаев так погоняли, что Сослану чуть ногу не сломали. «Вот такой был шрам!» – Андрей разводит руки на полметра.
Начали считать, кто остался из первого дворового состава двадцатилетней давности. Насчитали троих. Среди них – Егор №2. Только тогда он был совсем маленьким…
– Некоторые померли, – говорит Андрюха-Горшок. – Часто выпивали…

РАЗБИТЫЕ ОКНА ТИТОВА

На столе стояли банки с пивом с холодной испариной, блестел красным глазом диктофон на подставке из перевернутого стакана, лоснились вяленая корюшка и креветки, заставляла сглатывать слюну красная икра – 200 граммов в пластиковом контейнере (взнос Костика, того самого мазилы), горой лежали шанежки… Но вся эта кулинарная роскошь шла с трудом. Рты были заняты вопросами и ответами. И, конечно, все были на «ты».
– Егор, Андрей, скажите, что для вас дворовый футбол?
– Скажу честно, – начинает Титов. – Сегодня я окунулся в ту атмосферу, откуда вышел. У нас на Войковской сделали очень крутую по тем временам коробочку. Было даже освещение. Начинали играть с восьми утра. В девять уже не было места. Было команд восемь, играли на вылет – по пять минут или до двух голов. Сидели, ждали своей очереди. Мне было лет двенадцать, и самым большим счастьем было катнуть кому-то между (ног. – Прим. ред.) – лучше, чем гол! Играл я на коробке лет до пятнадцати, потом уже нам запрещали – там были костоломы: поломаешься – и все. Да и играли на асфальте. А уже дубль был на носу.
– Как к тебе относились мужики?
– С уважением. Они знали, что я занимался в «Спартаке».
– А мне в Королеве было очень удобно, – подхватывает Тихонов. – В пятидесяти метрах от дома был стадион. И с утра до вечера, пока не стемнеет, я был на поле. Это сейчас детей не отпустишь, а тогда было безопасно. Все время меняется народ – кто-то уходит, кто-то приходит, играешь то с мужиками, то с детьми… А позже весь наш класс в секцию записали, но осталось только два человека…
– Интервью с Тархановым не читали? – расширяет тему Титов. – Там спрашивают: как же проморгали Тихонова? Он же был у вас на просмотре. Отвечает: там таких было много, а я – один (общий смех).
– Меня привезли, я за один тайм гол забил и голевую передачу сделал, – разъясняет Андрей. – Но ребята шли партиями – конвейер. Кого-то, наверное, оставляли – тех, кто… – пальцами потирает купюру.
– Были разбитые стекла в детстве?
– Конечно! – восклицает Егор. – У нас были две пятиэтажки, а между ними – площадка. Ворот не было, но очень удачно – как штанги – росли деревья: два и два. Мы из-за этих окон мяча четыре потеряли: влетали – и с концами. Мы готовы были и денег дать, но жильцы, жлобы, ни в какую! Их просто трясло от того, что мы с утра до вечера играем. Это сейчас стеклопакеты, а тогда мяч попал в окно – и готово!
Андрей-Горшок густо мажет икрой ломти белого хлеба и разносит по кругу.
– А черную можно? – спрашивает Титов.
– Ну это уже звездняк! – восклицает «официант».
– Да горбушку черную, а не икру! – поясняет Титов под общий хохот. Получает ломоть черного и перекладывает все икринки до единой.

ПОИГРАТЬ МОЖНО, НО… ГДЕ?

– Андрей, играл бы дальше! Ты же в прощальном матче был лучшим, – таким пожеланием Андрей-Горшок бросает соль на рану, но, судя по стонам, ранены все….
– Но меня брали не как футболиста, – оправдывается Тихонов и начинает объяснять, что нехорошо в сорок один год отнимать работу у игроков, за которых заплачены большие деньги.
Не успел народ успокоиться – пуд соли от «ССФ»:
– Егор, ты вполне мог бы побегать еще пару лет – легкий, ни грамма лишнего!
Начинается форменный митинг – даешь продолжение карьеры!
– Поиграть… Но где? – начинает Титов, когда наступает штиль. – «динамо», «Локомотив», цска – нет. Я же спартаковец. Первая лига – нет… Куда ехать? На периферию? Не для этого я возвращался в Москву.

«В КАЖДОМ ЕСТЬ ИСКРА БОЖЬЯ…»

– Егор, ты для меня такой же народный футболист, как Федя Черенков и Андрей Тихонов. Но почему тебя не проводили по-человечески? – голос Валеры вибрирует.
– Надеюсь, все еще впереди.
– Ну дела! После «Легии» я не пил, а сейчас, чувствую, напьюсь! – кричит Андрей, поднимая над головой банку пива.
– Андрей, какие сейчас у тебя функции? С нападением работаешь?
– Разборы ведет, конечно, главный тренер, а мы принимаем участие в тренировках и их планировании, а также в определении состава. Иногда играем, если не хватает народа.
– То есть за конкретные линии не отвечаете?
– Ну, ерунда! Надо, что ли, иметь тренера по защитникам, по полузащитникам, по нападающим? А главный тогда для чего?
– Егор, сейчас у тебя с ребятами какой-то проект – в Туле «Арсенал» возрождаете…
– Жить в Туле не будем, если только приехать, отыграть – и назад. Поможем молодому тренеру Аленичеву поднять команду. Собирается приличная компания (загибает пальцы) – Хлестов, Парфенов, Ковтун, Евсеев, Бесчастных, Коновалов, Филимонов. 14 апреля в Туле будет первая игра.
– Мы подъедем, поболеем!
– У меня Мишка через сорок минут в манеже играет. Надо ехать, – вспоминает Тихонов и тут же нарывается на вопрос о сыне:
– Андрюш, расскажи немножко про парнишку. Нормальный чувак?
– Чувак… (общий смех) нормальный. Миша играет справа в полузащите.
– Есть искра божья?
– Искра божья есть в любом ребенке. Главное, чтобы разгорелась.
– У него есть еще и мелкий, – сообщает Титов. – Вот главная надежда! Похож на Федора Черенкова.
– Тоже правый полузащитник. Сегодня цска проиграли. – С этой печальной новостью Андрей спешит одеваться, а остальные – в сауну.

РАНЬШЕ БЫЛИ НАСТАВНИКИ…

После парилки – бассейн и снова пресс-конференция. Теперь соло – только Егор.
– Егор, твоя дочь – теннисистка. С ней постоянно мотаешься?
– Приходится. А этот месяц просто сумасшедший – туда приехать, сюда… Голова кругом! Даже забыл, что сегодня годовщина – 11 лет свадьбы. Эсэмэской напомнили…
Когда стихли поздравления, снова допрос:
– Ну так как успехи у дочки?
– Ей сейчас 12 лет. Главное в этом возрасте – не выигрыш всего, а поступательное движение.
– А какого она роста?
– Туманов, поднимись. Вот еще на голову выше (дружный смех).
Мой рост – 162 см.
– У нее свой тренер?
– Есть тренер, но первый оказался аферистом. Подошел к жене, дал визитку: «Девочка очень хорошая (ей было лет восемь), готов с ней заниматься». Поначалу все было неплохо – ставил технику и так далее. А через полгода начал: ну-ка быстро гуськом пошла! Двадцать кругов вокруг корта. А потом дал ей имя – Дебил Егоровна Титова. Представляете?! Но я тогда играл, не мог вмешаться… Потом он ее слегка ударил на турнире. Мы сразу с ним расстались. Он потом эсэмэски посылал: вы не правы, я уже видел дорогу на Уимблдон…
– Спартаковская школа здорово изменилась с твоих времен?
– Конечно, много поменялось в тренировочном процессе. Но и жизнь ведь поменялась. Раньше наставники брали команду и вели ее восемь лет до выпуска. Сейчас команды переходят от одного тренера к другому через год или два. Но я вот чего не понимаю. Кто только ни приходит в «Спартак»! А наших по разным клубам разбросано! Почему своих-то не взять?
– Твой первый тренер – Королев еще тренирует?
– Года три как на пенсии. Тоже убрали.

ВЗЯЛ И УДАРИЛ!

– Мне кажется, ты за последние лет пять ни фига не потерял как футболист, – повторяется «ССФ».
– Я сам это ощущаю. Но все-таки надо смотреть не по этому матчу.
– На экране ты кажешься больше, – выражает удивление кто-то из болельщиков.
– С кем из прежних спартаковцев-легионеров общаешься? – возобновляется пресс-конференция.
– Как ни странно, с Робсоном. После России он играл в Японии, сейчас агент. Мы с ним как-то виделись. У него голова стала такая… большая, круглая, – руками делает круг величиной с арбуз. – В феврале–марте мы с друзьями хотим слетать в Бразилию и Аргентину. Дай-ка, думаю, позвоню ему. Нашел телефон. Он обрадовался: «Здорово! Все помню! Приезжай, встречу»…
– У Романцева были любимчики?
– Алень. И еще он очень любил Юру Никифорова. Завал его Никошей, а Аленичева – Алешей.
– Что ты чувствовал в начале сегодняшнего матча, когда вас заперли на половине поля? – подкалывает Егор. – Не думал, что пора ехать домой?
– Нет. Думал, что надо… придумать что-то, как-то собрать всех и объяснить, как надо играть.
– Егор, отличный гол получился последний! Как все произошло?
– Последняя атака. Вижу – наши все сзади. Делать нечего. Дай, думаю, пройду сам и ударю.
– Егор, короче, каждое воскресенье – в девять, – смеется Серега-Хохол.

ФИЛИМОНОВ ОТМАЗАЛСЯ ПО ПОЛНОЙ

– 1996 год, «Торпедо-Лужники» – «Спартак». Я был на той игре. Очень странный матч, – Андрей-Горшок бесстрашно вступает на скользкую тему договорняков. – «Спартак» проигрывал – 1:3. Нигматулина меняют на Филимонова, и «Спартак» вы-игрывает – 4:3. Ну о-о-о-чень странная игра!
Начинается гвалт: все помнят и ту «странную» игру, и другие… Наконец, Титов может отвечать.
– В том матче с «Торпедо» Ярцев в раздевалке рвал и метал. Стояли бутылки из-под воды. Он зашел и к-а-а-а-к дал ногой. Хотя он маленький, но бутылки летали по всей раздевалке!
– Маленький? – переспрашивает кто-то.
– Ну небольшой… Туманов, привстань (хохот). Нигматулу поменяли сразу после того, как он пропустил третий. Неужели вы думаете, что Нигматуллин будет рисковать карьерой или мы можем его так подставить? В «Спартаке» никто никого не заряжает. Может быть, кто-то наверху, но мы никогда об этом не знали – команда играла всегда!
– Что было в раздевалке в 1999‑м после матча с Украиной?
– Филимонов сел, и… глаза заблестели. Вошел куратор – Пал Палыч Бородин: «Хотите свежий анекдот?». Начинает травить. Смотрит – никто не смеется. «Да вы что, офигели все! На этом жизнь не заканчивается. Молодцы, играли здорово!» Но все были в шоке, сидят тупо и молчат. Пошли, помылись молча. Романцев пришел, постоял и ушел. Там раздевалка огромная – как две эти сауны, все ходят туда-сюда. И молчат…
– Филимонова как-то поддержали? Он ведь потом совсем сломался?
– Следующий матч, если помнишь, у нас был с «Локомотивом». Мы ему: «Сань, все нормально, не волнуйся!». Но у всех, конечно, камень на сердце, – прикладывает руку к груди. – А с «Локомотивом» он выдал такой матч! Мы выиграли – 3:0, Тихон забил, такую дал, – показывает рукой крутую траекторию. – Робсон и Юра Ковтун… На трибуне «С» был плакат: «Саша, мы с тобой!».
– Но в этом году Филимонов за ту плюху отмазался по полной в пляжном футболе…
– Играл здорово…
– Тебе-то не предлагали побегать по песочку?
– Да у меня стопа почти сорок четыре, а там нужны мелкостопые.

«ЧТО ЭТО?» – «СОЛЬ!»

Если на футбольном поле не спутаешь мастера и любителя, то на нашей накрытой поляне мне, профессиональному писаке, оставалось только пить пиво и завидовать лихости новоявленных журналистов.
– Расскажи про свою историю с допингом, – бьет по самому больному народ.
– В «Спартак» пришел врач. До этого работал с лыжниками...
– Но когда тебя на допинг-контроль вызвали, ты уже знал, что попадешься?
– Да никто у нас ничего не знал! Мы уже сдали три раза контроль здесь, в России. У нас вся команда ходила…
– Перед этим вроде Деменко, когда его заменили в каком-то матче, чуть сознание не потерял. По ощущениям-то как было?
– На самом деле это не допинг, а препарат, чтобы люди не спали в окопах. В Афганистане применяли. У нас же пошел обратный эффект – начинали засыпать. Федотов увидел – ребята ходят мутные, – за голову схватился! Надо что-то делать – гадость эту вымывать. Кровь промывали. Возили в барокамеру, где космонавты тренируются. Ложишься – и через поры все выходит. Выходишь – руки желтые. Так и играли.
– Но ведь перед матчем с Уэльсом всех проверяли. Почему тогда…
– За месяц до матча все сдали анализы и были чистые. Перед матчем мне сделали какой-то укол – ноготь на пальце сорвал, и палец был вот таким, – разводит руки. – Отыграл нормально. Потом, правда, палец еще больше стал болеть.
– Из-за той истории теперь многие говорят, что все чемпионства подозрительные! – кидает народ камень в огород… Чей только – РФС, врача-»лыжника», наивных футболистов?
– У нас раньше был врач Васильков, – продолжает «давать показания» Титов. – Он давал солевые таблеточки, чтобы ноги не сводило. Ну и «лыжник» нам начал давать с виду такие же. Я спросил у него, что за таблетки. Он сказал – соль и показал баночку. Написано по-иностранному, – Титов показывает пальцами – баночка не больше майонезной. – Все это происходит в перерыве между таймами – нет времени, чтобы проверить. «Выпей, – говорит. – Команда смотрит на тебя – ты же капитан». Если бы я знал…

ОН ВЕРНЕТСЯ, СТО ПУДОВ!

– Ребенком я ходил в «Лужники», когда «Наполи» обыграли по пенальти, – меняет тему Андрюха-Горшок. – Был на том матче?
– Да я на нем деньги сделал! Помнишь, в дубле играл Миша Рекуц, умер три года назад? Пришли с ним. У нас билетов не было, но было по рублю. Какой-то чудак около касс отдал нам два билета. Взяли. Продали за три, купили по два… Короче, пришли ко второму тайму, сели в проходе – не было свободных мест.
– Ты хотел бы быть тренером?
– Нет, не надо мне этого! Дай мне 10 тысяч евро – пойду учиться, чтобы корочка была… Нет, мне это не надо!
– Живешь на то, что заработал, или есть какой-то заработок? – лезет в самое сокровенное народ.
– Есть и то, и другое. Все нормально.
– Кроме футбольного «Спартака» я люблю и хоккейный. Ужас что происходит, – вопрос от самого активного – Андрея-Горшка.
– Мотаешься по стране туда-сюда, следишь только по Интернету, но он не везде есть. Приезжаешь в Москву, а тут – 3:12. Думаешь, приехали… А у меня ведь был выбор – хоккей или футбол. Зимой мы играли в хоккей. Отец у меня – мастер спорта по конькам. Двоюродный брат – на два года старше меня – занимался в «Спартаке» у Зернова. Его отец – мой дядя – взял меня за шкирку и тоже привел в «Спартак». А когда мне было лет десять, батя повел меня на Водный стадион – там был искусственный каток. Его там все знали: «Илюха, здорово! Чего пришел?» – «Сына привел!». – «Сколько лет?» – «Десять». – «Рано! Двенадцать будет – приходите!» А у меня уже в футболе поперло, и мы эту тему закрыли.
– Хотелось бы тебе вернуться в «Спартак» в том или ином качестве?
– Да вернется он, сто пудов! – раздается чей-то крик.
– Говорят, какие-то у меня обиды… Не было никогда обид. Что случилось, то случилось. Но этой команде я обязан всем.
– Вот у него нет обид, а мне обидно! – восклицает Горшок.
– Можно, я скажу тост? – поднимается Титов. – Главное – футбол еще жив во дворах… Когда в детстве выходил на улицу, я прислушивался: где-то какая-то коробка должна звенеть. Дворов было много. Ага, где-то играют, надо туда бежать! Меня не везде брали, но сегодня вы взяли нас в свою компанию. Спасибо. Давайте за вас всех, за футбол! Он всех объединяет. С наступающим!
– Ура! – кричат все дружно, раздается глухой стук полупустых пивных банок.

P.S. Время вышло. Титов снова расписывается на всем, что кладут перед ним на… бильярдный стол. Роспись – произведение искусства. Каллиграфический почерк.
– Хоть сейчас графиком работать можешь!
– Да брось! Вот у моего деда был почерк так почерк! А я всегда думал, что пишу плохо. Хорошо что играл лучше…





Источник: "СС". Новость прислал: Алматы Спартач
число комментариев:  13