Соболев

— 21 июня возобновится сезон в РПЛ. Вы рады?

— Конечно! Печально, что матчи пройдут при пустых трибунах, но в нынешней ситуации это меньшее из зол. Самое главное — чемпионат будет доигран. А то по ФНЛ наши руководители приняли отвратительное решение. Нечестное, волюнтаристское. Возмущает и другая вещь — если «Ротор» или «Химки» не пройдут лицензирование, приоритет почему-то отдается 15-й и 16-й команде из РПЛ, а не 3-й и 4-й из ФНЛ. Откуда такое отношение к «Чертаново» и «Торпедо»? Чем эти клубы провинились?

— Вы всю жизнь болеете за «Спартак». От игры нынешней команды впечатление удручающее?

— Серовато-грустное. Опять ничего не получается. С приходом Карреры мы радостно вздохнули, подумали — наконец-то в «Спартаке» появился тренер на годы. Как Олег Иваныч. Но после чемпионства началась подковерная возня, скандалы — и команда рухнула. Из нее будто воздух выпустили. Теперь ждем очередного возрождения.

— Верите, что «Спартак» еще может спасти этот сезон?

— Спасти? Нереально! Тут не вылететь бы! На Кубок, где в полуфинале играем с «Зенитом», надежд тоже мало. Надо готовиться к следующему чемпионату, наигрывать новые комбинации. Ну и конечно, усиливать состав.

— Первой трансферной ласточкой стал Соболев, которого выкупили у «Крыльев».

— Этот форвард мне чрезвычайно нравится. За «Крылья» забивал фантастические голы. Один из них до сих пор перед глазами. Шарахнул в «девятку» метров с 25. Когда-то Герман Ткаченко сказал мне про Вагнера Лав: «Парень не просто пашет на поле, зарабатывает деньги — он очень любит играть в футбол». Вот и Соболев такой же. Жадный до игры, голов. Довольно техничный, изобретательный, в подыгрыше хорош. Не из тех «столбов», которые заходят в штрафную лишь для того, чтобы голову подставить. Если не будет обращать внимания на давление трибун, руководства, спартаковскую атаку и усилит, и украсит.

— У вас есть рецепт, как не поддаваться внешнему давлению?

— Необходима психологическая устойчивость. Если ты собран, веришь в себя, готов терпеть, все это можно преодолеть. Мне кажется, Соболев сильный парень, не размазня. У меня, как у любого артиста, бывали разные ситуации. Например, выходишь на сцену, должен рассмешить зрителей — а в зале тишина. Сразу начинаешь нервничать, потеть, говорить громче, корчить рожи...

— Всегда выкручивались?

— Честно? Нет. Я тут недавно пытался двинуться в сторону стендапа. Но быстро соскочил. Понял, что у стендапа в России по сравнению с Америкой совершенно другая идеология. Там толстые бородатые дяди с большим жизненным опытом в монологах от первого лица рассказывают забавные истории из своего прошлого. Это востребовано. А у нас молодые красивые мальчики шутят про телочек, которые не умеют парковаться. Вот и вся разница.

— Вам про телочек шутить не хочется?

— Ну да. К тому же я не самый большой эксперт в данной области, не посвящен в их нынешний быт. Не знакомиться же с ними специально ради этого...

Черенков

— Тогда о футболе. Знаменитый режиссер Марк Розовский, поклонник «Спартака», в свое время говорил мне, что его дико раздражал Кариока. У вас был такой — раздражающий?

— Сформулирую мягче — в последние годы было совсем грустно смотреть на однообразные действия Дмитрия Комбарова. Понимаю, существуют тактические схемы, тренерские установки из серии «пробежал по флангу и навесил», но Комбаров все делал механически, порой вопреки духу и логике игры. Казалось, человек настолько устал от футбола, что выходит на поле с единственной мыслью: «Поскорее бы финальный свисток. Потом в душ — и в ресторан».

— Есть у вас любимец в сегодняшнем «Спартаке»?

— Очень нравится Джикия. Боец! Несгибаемый! Еще отмечу Максименко. У него есть все, чтобы стать новым Дасаевым.

— Даже так?

— Ну не знаю, получит ли он приз лучшему вратарю Европы, как Ринат, но до сборной дорастет точно. Мальчишка невероятно талантливый, уверен в себе. Пластичный, координированный — несмотря на габариты. Кстати, самая дорогая книга в моей библиотеке — дасаевская. «Команда начинается с вратаря». С автографами двух великих спартаковцев.

— Первый, надо думать, Дасаев. А второй?

— Черенков. Внутри есть его фотография, на ней и попросил расписаться, когда моя жена брала у Федора интервью для «Горняцкой смены».

— Это что ж за издание?

— Газета Московского горного института. Там и мы с Наташей учились, и Черенков. При подготовке к экзаменам он реально сидел ночами, чертил курсовики. Вся группа ему помогала. Федора везде любили, в том числе в студенческой среде.

— Когда состоялось интервью?

— В 90-е, он уже входил в тренерский штаб «Спартака». На встречу согласился сразу: «Приеду, куда скажете». Уделил два часа. Крохотной институтской газетенке! Я был потрясен.

— Позже пересекались?

— Годы спустя на какой-то спартаковской тусовке увидел Федора, подошел. Он был грустный, молчаливый. Возможно, сказывались проблемы со здоровьем. Отвечал вежливо, доброжелательно, но чувствовалось — к разговору не расположен. Для меня смерть Федора — колоссальная потеря. Как расставание с близким человеком. Узнал о его смерти в прямом эфире на радио. С Никитой, старшим сыном, вели шоу на «Маяке». Когда прочитал сообщение, перехватило дыхание. Никитос, на секунду отключив микрофон, шепнул: «Папа, иди, попей водички, успокойся. До рекламной паузы без тебя дотяну».

Тедеско

— Широков поражается, что «Спартак», который всю жизнь был атакующей командой, при Тедеско даже против «Оренбурга» играет от обороны.

— Вспоминать с ностальгией времена Тихонова, Аленичева, Титова и плакать, уткнувшись в подушку, нет смысла. Они навсегда в нашем сердце, при встрече обниму ребят, скажу: «Тиша, Алень, Ильич, люблю вас, братья мои...» Но это уже в прошлом. Футбол сильно изменился. Причем удивительно, насколько выросла пропасть между топ-клубами и остальными. Сегодня невозможно представить, что Лигу чемпионов выиграет «Стяуа» или «Црвена Звезда». Такое расслоение отбивает охоту смотреть еврокубки. Да, иногда случаются невероятные камбэки, как в матче «Аякс» — «Тоттенхэм», но в основном все предсказуемо. Ни «Лейпциг», ни «Сьон» в финал Лиги чемпионов не пролезут. Это обедняет футбол, делает его менее интригующим и драматичным.

— Согласен.

— Что касается реплики Широкова... Понятно, на «Спартак» он обижен, так что говорит все это, похихикивая, держа в кармане кукиш. Мол, фу, какой «Спартак» стал... А я спокойно отношусь, рвать на себе волосы не собираюсь. Когда команда обрастет мышцами, надеюсь, заиграет в более яркий футбол. Пока же набор исполнителей и уровень сыгранности не позволяют. Ничего страшного. В 80-е, при всей любви к спартаковским кружевам, мне нравилось и «Торпедо». Поверьте, в зубастой, железобетонной обороне и резких контратаках тоже есть своя прелесть.

— Уже появилось ощущение, что Тедеско — именно тот тренер, который и нужен «Спартаку»?

— Пока нет. Хотя игра стала более подвижной, агрессивной. Вообще Тедеско мне импонирует. Неравнодушен. Бегает по бровке, шумит, жестикулирует. Я такое люблю. В российском футболе нельзя быть, как Дель Боске. Надо орать, материться, пихать. Спокойный, интеллигентный тренер у нас обречен.

— Пришли к такому выводу после спартаковского фиаско Кононова?

— Не только. Возьмем Димку Аленичева, которого безумно уважаю. Умный, достойный человек. В свое время, еще игроком, круто изменил свою жизнь. Молодая спартаковская банда зажигала дай Бог! Но в 25 Дима понял, что пора браться за ум — и уехал в Европу. Выиграл Кубок УЕФА, Лигу чемпионов, стал самым титулованным футболистом в российской истории. Он и тренер прекрасный. Но вот жесткости не хватает. Без нее хозяином в раздевалке не стать. Злость, эмоциональность — у Димы есть эти качества. Но держит в себе. А надо выплескивать. Если не получается, стоит записаться на курсы актерского мастерства.

— Трудно переступить через себя, когда тебе почти 50.

— Безусловно. Но жизнь заставляет людей меняться. Посмотрите на Гончаренко. Он понял, что в России тренер не может быть тихим и скромным. Нужно давить, кричать, топать ногами. Ломка собственного характера — штука сложная и не самая приятная, но через это необходимо пройти, если хочешь добиться успеха.

— Гончаренко превращается в батьку?

— Да. С одной стороны, это правильно. А с другой — в такой момент Гончаренко напоминает жалкого, обиженного мальчика — да простит меня Виктор Михайлович за эти слова, я его очень уважаю. Но чтобы в гневе выглядеть убедительнее, ему надо поработать над собой. Например, постоять полдня перед зеркалом, посылая судью далеко и надолго. Поискать интонации. Чуть-чуть баса добавить. Или грозно подвигать бровями.